The Handwavy Technobabble Nothingburger

Или почему от криптовалют больше шума, чем толку.

Это перевод одноименной статьи Стивена Дила, разработчика из Лондона. Я оставил его оригинальный заголовок, он означает что-то вроде «производящий ложное впечатление техно-жаргонный бутерброд с ничем». Это, как вы уже поняли, статья с критическим взглядом на крипто-историю последних лет.

К этому моменту уже практически каждый стоящий чего-то экономист честно предупредил общественность о финансовой абсурдности криптоактивов, используя хорошо известные и простые экономические аргументы против денежных суррогатов. Однако экономический криптоскептицизм должен идти рука об руку с более глубоким пониманием того, почему технология не работает так, как утверждают ее сторонники, в дополнение к юридическим и регуляторным аргументам против ее существования.

В основе технического криптоскептицизма лежит простая и неизбежная истина, которую на каком-то уровне интуитивно понимают почти все инженеры-программисты:

Любое приложение, которое можно сделать на блокчейне, может быть сделано лучше на централизованной базе данных. Кроме нелегальных.

Суть финансовых аргументов против криптоактивов довольно легко резюмировать. Криптоактивы не претендуют на то, чтобы быть валютами, потому что их дефляционные свойства и волатильность не позволяют им выполнять теоретическую или даже практическую функцию денег. Не являются они и биржевыми товарами (commodities), потому что непригодны для нециклического экономического использования [ресурсы используют не циклично – производят из них или с их помощью товары, которые затем становятся отходами – прим. перев.].

Есть относительно логичное предположение о том, что криптоактивы фактически являются незарегистрированными ценными бумагами, примерно как акции компаний-пустышек, которые не занимаются ничем кроме продвижения продаж собственных акций. Раньше такие бумаги называли “Blue Sky Contracts”, а затем Uniform Securities Act в 1956 году сделал их вне закона. Еще есть утверждение, что криптоактивы – это перформанс, форма современного искусства на тему либертарианской политики, но это утверждение нефальсифицируемо [нельзя проверить – прим. перев.].

Несмотря на их финансовую несогласованность, фактически существует три технологических блока, в которые вы можете поместить большинство схем с криптоактивами:

1. Memecoins – инвестиционные схемы [скорее уж спекулятивные – прим. перев.], существующие для увековечивания нарративов на основе интернет- или политических мемов. Смысл их заключается только в том, чтобы «число росло». Примеры: Doge, Shibu Inu, Bitcoin, Litecoin, Hex.
2. Progcoins – инвестиционные схемы, которые размещают в себе (хостят) другие инвестиционные схемы и обычно позволяют выполнение так называемых смарт-контрактов. Примеры: Ethereum, Solana.
3. Stablecoins – инвестиционные схемы, которые поддерживают свою стоимость по отношению к активам из реального мира и используются как средство обмена для внелегальных транзакций [без использования законов, но не обязательно криминальных – прим. перев.]. Примеры: USDC, USDT.

Memecoins – чистой воды спекуляции на теории большего дурака. Они как горячая картошка, которой люди торгуют в надежде скинуть кому-то более глупому, чем они сами, за большую цену. Неявное предположение о наличии у этих активов стоимости заключается в том, что существует бесконечная цепочка дураков, которые будут продолжать делать это вечно. Нассим Талеб деконструировал эту концепцию с точки зрения количественных финансов в своей статье, но, несмотря на это, такие активы продолжают существовать, потому что люди ведут себя экономически иррационально, любят жечь деньги и выбрасывать их на мемы, не считаясь с финансовым здравомыслием. Мемкоины, такие как dogecoin, существуют просто для того, чтобы люди делали ставки на фантазии о говорящих собаках, а биткоин – это мемтокен для ставок на фантазию о жизни в киберпанковой антиутопии. В конечном счете, мемкоины не так уж экономически отличны от схем Понци.

Progcoins – это проявления того, что некоторые из нас, инженеров-программистов, называют децентрализованным woo hoo [технологическим бредом, завуалированным популярными терминами – прим. перев.]. Эти проекты заявляют, что создают всевозможные программные аппликации, но когда вы вникаете в детали, обнаруживается, что заявленное либо еще не существуют, либо является тонко завуалированной схемой азартных игр и откровенным мошенничеством.

После двенадцати лет существования этих технологий (примерно тот же возраст, что у iPhone) есть только один тип успешного криптобизнеса: биржи, которые существуют для того, чтобы торговалось ещё больше крипты [прямо как продавцы лопат в золотую лихорадку – прим. перев.]. Но в сердце этой проблемы и причины отсутствия других историй успеха лежит то, что смарт-контракты кажутся хорошей идеей только пока вы на самом деле не попытаетесь создать что-то реальное, что должно взаимодействовать с не-блокчейновым внешним миром. К этому моменту они становятся слишком хрупкими, небезопасными или безусловно уступающими централизованной альтернативе.

В терминологии баз данных смарт-контракты – это хранимые процедуры, которые запускают одно из различных воплощений распределенных баз данных, на которых построены эти технологии. Теоретически они действуют примерно так же, как автоматизированные вендинговые аппараты, но для более сложных взаимодействий с пользователем. На практике же они работают больше как автоматизированные bug bounties [вознаграждения за найденные ошибки в программе – прим. перев.] – люди находят и используют уязвимости в закодированной логике, вытряхивая все монеты из контракта.

Эти катастрофы происходят примерно два или три раза в неделю, потому что программирование на том уровне корректности, который здесь требуется, на языке сродни JavaScript со свободной и нечетко определенной семантикой, практически невозможно. Когда же это, наконец, случается, владельцам контракта остается только молить или угрожать, чтобы им вернули украденные токены. Хотя не факт, что «украденные» – правильное слово, потому что контракт вел себя точно так, как было указано в коде, поэтому идея «код – это закон» абсолютно дурацкая.

Вторая нелепость, лежащая в основе смарт-контрактов, заключается в их зависимости от внешних источников данных для функционирования, так называемая «проблема оракулов». Это неразрешимая проблема, согласно которой хранимые процедуры блокчейна должны зависеть от данных, внешних по отношению к блокчейну, чтобы выполнять какую-то бизнес-функцию.

• Если смарт-контракт моделирует какой-то дериватив, то он зависит от цены базового актива, которую он должен будет извлечь из Bloomberg.
• Чтобы проверить, разместил ли контрагент по деривативу обеспечение, ему придется запросить баланс счета в крупном банке.
• Чтобы проверить, разрешено ли контрагентам торговать друг с другом, надо выяснить, находится ли кто-то из них в санкционном списке.

Итак, к тому времени, когда вы включите Bloomberg, Barclays и дядю Сэма в границы доверия вашего смарт-контракта, уже нельзя будет говорить, что процесс децентрализован, и возникает вопрос: а зачем вообще создавать эту машину Голдберга, когда всё можно было сделать лучше в виде простой программы, работающей на централизованном сервере? Было бы гораздо разумнее и эффективнее просто создать веб-приложение, использующее Stripe для платежей. Если, конечно, ваша бизнес-модель не заключается в продаже незарегистрированных ценных бумаг или нарушении закона.

И это приводит нас к третьему классу токенов: stablecoins. Стабильные в своей номинальной стоимости, они частично могут претендовать на наличие у них свойств денег. По сути это деривативы на национальные валюты, обычно доллар США, которые выпускаются на блокчейне и поддерживают фиксированную стоимость вместо того чтобы служить для спекулятивных вложений.

Стейблкоины, как утверждается, подкрепляются один к одному резервами, которые должны равняться общей выпущенной сумме. Вы покупаете доллар стейблкоина фактически так же, как покупаете фишки в казино. За исключением того, что стейблкоины используются для азартных игр на оффшорных криптобиржах, которые не могут получить стабильный доступ к банковским услугам, потому что ни одна регулируемая организация не прикоснется к этим прыгающим по юрисдикциям плавучим казино. Таким образом, стейблкоины удовлетворяют «потребность» пользователей в обходе регулирования денежных переводов и перемещении денег организациям, которые существуют за пределами регулируемого контура.

Аналогия с фишками казино точна, но, в отличие от казино, эмитенты стейблкоинов не обязаны обменивать токены на реальные деньги и не имеют юридических требований поддерживать резервы или даже раскрывать их содержимое. Неплохой черный бизнес – печатать собственные поддельные долларовые деривативы. Многие финансовые журналисты, проводившие расследования, утверждают, что некоторые из этих эмитентов просто скрываются с деньгами пользователей и лгут о своих резервах. Эмитенты стейблкоинов – одни из самых теневых операторов в и без того довольно теневой экосистеме, и многие из них, как принято считать, являются откровенными мошенниками, которых может постигнуть та же участь, что и оффшорные карибские «дикие банки» вроде Liberty Reserve. [на эту тему есть пара интересных статей на русском языке: 1, 2 – прим. перев.]

Некоторые специалисты считают, что стейблкоины можно было бы использовать для инноваций в банковском секторе и ускорения розничных платежей. Это почти имеет смысл, пока вы не подумаете об этом дольше 10 секунд. Даже если бы у вас был полностью легальный и надежный стейблкоин (который сегодня не существует), это фактически было бы учреждение, которое действует как банк. Оно бы принимало и хранило средства пользователей и имело бы достаточно ликвидных резервов, чтобы предотвратить аналог банковской паники с этой монетой и выдать деньги пользователю в любой момент, когда они будут нужны.

Администрация Байдена рассмотрела эту проблему и пришла к тому же выводу: эмитенты стейблкоинов должны регулироваться точно так же, как банки, должны страховать средства пользователей в FDIC [аналог АСВ – прим. перев.], размещать залоговое обеспечение и быть подключены к Федеральной резервной системе, как любой другой банк. К текущему моменту большинство проблем с защитой пользователей такого рода бизнеса смягчены, но это поднимает фундаментальный вопрос: а зачем вообще это всё было делать?

Банк стейблкоина будет подвергаться точно таким же ограничениям на движение денег FinCEN и OFAC и комплаенсу, что и обычные банки – KYC (знай своего клиента), борьба с финансированием терроризма, применение санкций и борьба с отмыванием денег. Эти требования являются тем узким местом, с которым пользователи могут столкнуться при осуществлении трансграничных транзакций, и это не проблема технологии.

Ничто в стейблкоинах не является ни необходимым, ни желательным, и любые заявляемые улучшения, которые эти системы могут предложить на данный момент, являются чисто иллюзорными и проистекают только из нестабильной ситуации, когда они временно обитают в еще не отрегулированной теневой банковской системе, которая либо не соответствует требованиям регулирования, либо полностью мошенническая.

Регулируемый банк стейблкоина – это обычный банк, но с реестром, построенным на ужасно неэффективном и причудливом программном обеспечении, созданном не для этой цели. И все это при том, что расходуется энергия, достаточная для обеспечения целого государства, без всякой на то необходимости. Использование неэффективного блокчейна в качестве ядра банковского ПО делает устаревшие банковские решения, такие как Jack Henry, похожими на Ferrari по сравнению с ним. В Европе создали надежные системы платежей, великолепно работающие в режиме реального времени, такие как SEPA [примерно как СБП – прим. перев.], и им не нужны никакие стейблкоины.

Тем не менее, все эти технические аргументы вращаются вокруг более глубокой истины: технология, специально созданная для обхода регуляторного контура, не может быть введена в этот контур, не разрушив ее основную заявку на ценность или непоправимо ее не сломав. Пока не доказано обратное, кажется, что цель криптоэкосистемы в том, чтобы построить огромное нерегулируемое казино с сумасшедшей сценой для вечеринок. И с помощью сильной руки лоббистов дать этой игре в музыкальные стулья продержаться достаточно долго, чтобы, когда пирамида неизбежно рухнет, быть спасенной за государственные деньги через пустую аппеляцию к «американским инновациям».

Но я не одинок в своей вере в фундаментальную техническую бесполезность блокчейнов. В крупнейших технологических компаниях мира есть десятки тысяч других людей, которые каждый день отталкивают свои организации от их внедрения. Пузырь криптоактивов, пожалуй, является самой противоречивой технологической темой нашего времени и, возможно, когда-либо существовавшей в нашей области. Это пугает, но важно осознавать, что нормальные инженеры-программисты, такие как мы, являются неотъемлемой частью иммунной системы общества, защищающей его от надувания технологических пузырей, метастазирующих в системный риск.

---